Лобовой удар головой сразу же свалил с ног ближайшего от меня серба. Еще мгновение и ребро ладони легко вошло в горло высокого брюнета из той же компании молодых людей, еще недавно откровенно надо мной издевающихся. Нож, блеснувший в руках рыжебородого неожиданно для нападавшего глухо воткнулся в деревянный бочонок, который я успел выхватить из под ближайшего дубового стола. Небольшие деревянные бочки служили в этом баре вместо стульев, и поэтому подставленное под острое лезвие крепкое дерево уже через мгновение легко сломало, казалось прочную сталь холодного оружия. А уже в следующую секунду на голову рыжебородого обрушился мощный удар той самой деревянной бочки, после которого нападавший протяжно охнув медленно начал оседать на пол, прямо под стойкой бара.
Все присутствующие в оцепенении смотрели на то, что произошло у них на глазах, не зная, что предпринять и как вести себя дальше.
-Вы не американцев зовите на помощь, а помогайте своим соотечественникам в Боснии! И запомните, для Америки и Западной Европы вы всегда будете чужими!
-Переведи, попросил я Марию. Мария выполнила эту просьбу и решительно потянула меня к выходу. Но я остался на месте, меня словно прорвало.
-Когда очухаются эти славянские иуды, передайте им, чтобы они не сильно усердствовали вылизывая задницы богатым американцам. Подхалимов, не любят ни бедные, ни богатые! Я положил перед барменом деньги за пиво и попросил Марию в последний раз перевести уже сказанное. Мария исполнила мое пожелание и с еще большей силой потянула меня к выходу.
-Пошли Виктор! Пошли отсюда! Ты с ума сошел, натворив и наговорив сегодня такое!
. . . .
Итак, прощай Сербия. Я еду в поезде «Белград-Москва» и почему-то улыбаюсь. Наверное, потому что летом ко мне обещала приехать Мария. Порою даже удивляешься, вроде бы и времени прошло немного, после нашего первого знакомства, а уже ловишь себя на мысли, что без этой девушки уж и не представляешь себе дальнейшей жизни. А пока, прощай Югославия. Многое, я узнал и испытал на твоей многострадальной земле. Без всякого сомнения, ты заслужила у Господа лучшей доли нежели ту которую имеешь сейчас, в девяностых годах конца двадцатого века…
Ночь. В купе темно и тоскливо. Смотрю, задрав голову в слепое окно дрожащего вагона, лежа на нижней полке. Звезды в черном небе кажутся перевернутыми. Я вытягиваю вперед растопыренную ладонь, и происходит чудо. В ночной оправе, яркие звездочки подобно дорогим бриллиантам окольцовывают мои пальцы. В такие мгновения хочется стихов. На ум приходят слова кем-то уже давно сказанные. И в этой черной тишине они мне кажутся пророческими :
-Господи, если ты вдруг лишишь меня матери, жены, детей, друзей… прошу Тебя Создатель не лишай меня последнего – Надежды.
Со вздохом я убираю руку от холодного вагонного стекла. Хочется спать. Я закрываю глаза. Завтра вновь настанет день. И пусть их у меня еще будет достаточно много.
Ибо каждое утро я как заклинание повторяю : Слава Богу, я вновь проснулся. А все остальное уже не столь существенно….